Памятный знак в деревне Верховляны Берестовицкого района

Координаты: 53.294702, 24.009202

Местонахождение:  Верховляны - деревня в Берестовицком районе Гродненской области Республики Беларусь. Населенный пункт относится к Олекшицкому сельсовету.

История:  Мемориальный знак установлен в память об ужасных событиях, которые произошли летом 1942 года в д. Верховляны.

До войны в Верховлянах проживало 173 жителя. Работали в организованном в 1940 году колхозе имени Когановича, первым председателем которого был Иван Корытцо. Обрабатывали землю, выращивали зерно, картофель, стоговали сено. Справляли свадьбы и праздники, растили детей. Мечтали о будущем, которое для них не наступило… Война разрушила все мечты.

Трагический день в судьбе жителей деревни – 20 мая 1942 года. В этот день фашисты окружили деревню, арестовали всех до одного мужчин и юношей – всего 33 человека, среди которых было двое жителей соседних деревень, оказавшихся в деревне Верховляны случайно. Поводом для ареста стала связь жителей Верховлян с партизанами.

Жительница Верховлян Софья Корытко вспоминает: «Наша деревня возле леса, близко вода. Место удобное. В деревню часто приходили партизаны. Люди, чем могли, помогали: кто белье постирает, кто что-нибудь из одежды даст, кто продуктами поможет. Я не раз их кормила. Это продолжалось недолго. Видимо, кто-то донес, что деревню посещают партизаны. Как сейчас помню тот ужасный день, который навсегда запомнился, - 20 мая 1942 года. Было это в воскресенье. Утром услышали шум машин, стрельбу в лесу. Немцы окружили деревню, забрали и погнали в сторону Малой Берестовицы всех мужчин и парней. Необычная, тревожная тишина заполонила деревню. Затем тишину нарушил плач женщин, вопль детей. Женщины не знали что делать, куда податься. Потом узнали, что мужчин погнали в Сокулку, затем в Белосток. Там они были до 20 июля. Не раз мы ездили в Белосток, возили передачи мужчинам. Потом передачи брать перестали.

Мы жили в постоянном предвкушении беды. И не ошиблись. 20 июля снова наехали немцы, люди были подняты на ноги. Раздался страшный вопль. Рыдали женщины, в страхе ютились к своим матерям малые дети. Нас всех, кто был в деревне, выгнали в соседнюю деревню Гольни. Предчувствие большого несчастья сжимало сердца, мы догадывались, что будут делать враги.

Деревню подожгли в трех местах. Крытые соломой избы пылали, как свечи, а в избах горело наше добро, нажитое тяжким крестьянским трудом. С отчаянием смотрели мы на языки пламени, полыхавшие в самое небо, как рушились стены, падали крыши. Люди были в ужасе, все живое словно понимало страшную людскую беду. Выли собаки, мычали коровы.

 У меня словно окаменело сердце, онемели руки и ноги. Я стояла и уже не могла плакать. Пятеро детей ютились ко мне.

 Целый день горела деревня. Под вечер фашисты срубили все деревья, танками перемесили землю, затем выровняли. Там, где вчера еще была деревня, лежала ровная площадка, ничто здесь не напоминало людского поселения.

Так и остались мы, женщины, с детьми, без жилья, без имущества. Вскоре еще одна, самая страшная, беда как обухом ударила по голове, оглушила: мы узнали, что нет больше в живых наших мужчин. Женщины стали вдовами, дети - сиротами.»

Вот как сохранилась в памяти Михаила Владимировича Лопатика та ужасная трагедия: «Я в тот день коровы за брата погнал пасти. Корова чего-то испугалась, побежала. Я за нею погнался. Вижу: вся деревня немцами оцеплена.

Мы жили в лесу, там домик стоял. Лесник раньше в ней жил, но построил себе дом в Песках и выехал. Отцу еще до войны сказали, чтобы переселялся туда и сторожил лес.

Меня, как я погнался за коровой, немец схватил, приставил к забору и нацелился дулом автомата в живот: стой, не двигайся. Что меня ждало, не знаю, но смерть тогда миновала. Спасение пришло в лице женщины, одной из тех, которых согнали добро разбирать. Не знаю, из какой она деревни. Фамилия, кажется, Меньковская. Она немного по-немецки говорила. Подошла ко мне, расспросила, почему я здесь, и немца всё просила, чтобы отпустил. «Ребенок это еще», - говорила она. Немец не поддавался. Тогда она к офицеру. Что говорила ему, как просила, не знаю. Только помню, как мой страж как гаркнет: «Лейз нах хаўзе!» Повторять мне не надо было. Как только он автомат опустил, я пулей помчался подальше от беды.

 Оцепленные женщины стояли возле церкви. Плакали дети, многим даже одеться не дали. Стояли и ждали. Деревня горит, женщины в ужасе, прижимают к себе маленьких детей, плакать боятся.»

В церковном дворе жителей продержали сутки и на следующий день отпустили по приказу приехавшего из Эйсмонтов немецкого офицера. Жуткая картина, которую увидели верховлянцы, когда вернулись в сожженную деревню, осталась в их памяти на всю жизнь.

Деревня Верховляны возродилась из пепла. В память о сожженной деревне Верховляны и ее жителях, погибших в годы войны, в 1995 году в деревне был установлен мемориальный знак.

Документы: Памяць: Гіст.-дакум. хроніка Бераставіцкага р-на. – Мн.: БЕЛТА, 1999. – 624 с.: іл.